Урок литературы в восьмом классе. Учительница «в ударе». Момент вдохновения. Интересно рассказывает, блестяще читает стихи. Сама она такое состояние называет «звенящая струна». Истинное вдохновение по­сещает нечасто, сегодня посетило. Класс внимает с восторгом. На «Кам­чатке», у стеночки, сидит «местный хулиган» Сережа, духовная консти­туция которого недотягивает до уровня высокой поэзии, а вдохновение -ему не передалось. Сережа пытается поговорить с соседями. Молодым баском вторит «звенящей струне»: бу-бу-бу, бу-бу-бу. Отвлекает и класс, и учительницу. Учительница, продолжая объяснение, ловит взгляд Сере­жи. Сережа на минуту замолкает. Потом - снова: бу-бу-бу. Учительница мягко кладет ему на плечо руку. Снова минута тишины. И опять невыносимое «бубнение». «Сережа, - наконец обращается к нему учитель, - по­молчи, пожалуйста». Не помогает. Секунды затишья и снова попытка по­говорить, прокомментировать. 
Что делать? Что бы вы сделали на месте учительницы? Нет-нет, еще минуту внимания. Ситуацию мы «собрали» из двух историй. Первая - воспоминание учителя, вторая - эпизод из детского сочинения. Так вот, в сочинении финал следующий: учительница, сорвавшись, кричит: «Сколь­ко можно издеваться? Выйди немедленно из класса. Смотрела, просила - бесполезно. Кирпич вместо сердца. Я сказала: выметайся из класса». В ответ ученик бубнит, что он «ничего такого не делал, подумаешь, слово сказал». «Не выйду, - говорит ученик, - за что выгоняете?». И — до конца урока - пререкания, взаимные обвинения и оскорбления. «Струна порва­на», урок - насмарку. Итак - решение. 

Авторитаристы 
- «Поднять его, Сережу, пусть повторит или пусть сам объясняет». 
Возражение группы. Какой в этом смысл? Он не сможет сделать ни того, ни другого. Урок прерывается, «струна» рвется: опять пререкания, нотации, и нет гарантии, что потом снова не забубнит. 
- «Если ты, Сережа, не выйдешь - уйду я». Урок все равно пропал, так хоть пусть почувствует вину: и одноклассники ему «пару ласковых слов» наедине скажут, и после этого маленького ЧП можно его сильнее «прижать» - сорвал урок, вынудил учителя уйти, тут и родителями, и вы­ зовом к директору пахнет...». 
Возражения. Если одноклассники его раньше не осадили, почему потом осадят? Видимо, «дворовый» авторитет его высок, боятся с ним свя­зываться. Да и опять же - урок сорван. И ведь не в том цель, чтобы маль­чишке отомстить посильнее. 
Примерно с той же аргументацией отвергались варианты с двойкой, записью в дневник, вызовом директора и другими угрозами и наказания­ми.

Либералы 
«Еще раз наклониться к нему и тихонько (чтобы класс не слышал) сказать: «Сереженька, милый, ну, помолчи, пожалуйста». 
Возражения. Вы думаете, обращение учительницы на уроке (ведь она примерно так и сказала) не подействовало, потому что она приказала вслух? Но ведь все равно так и не скажешь, чтобы никто из ребят не слы­шал. А если и не услышат? Есть в этом нечто унизительное: этакий хам-царь, которого подобострастно молишь, чтобы не хамил. Да и похоже, не откликнется он на такую, как говорят психологи, «пристройку снизу» - не так, как сказано, «духовная конституция». 
«Обратимся к классу. Ребята, ну уймите вы его, наконец! Видите, ка­кой материал интересный. Я не могу так вести урок...» и т.п. 
Возражения. Если это «местный хулиган», которого боятся, на пря­мой призыв учителя могут не откликнуться или откликнуться только де­вочки (так подсказывает, опыт). Возможны после этого пререкания между детьми: «Ну, правда, надоел уже, дай послушать» - «А ты чего выслужи­ваешься? Шестерка» и т.п. Кроме того, опять же, скорее всего «струна» лопнет; если не сорвется урок - упадет настрой, тон. 

Решение, предложенное преподавателем и принятое группой. 
Похожий эпизод произошел на уроке учителя литературы 44-й шко­лы Воронежа Галины Ивановны Туренко. Когда не помогли взгляды, жес­ты, легкое увещевание, учительница вдруг прервала объяснение: «Ой, я совсем забыла... У меня же оценки не выписаны. Сережа, - обратилась она к «хулигану» - пожалуйста, помоги мне. В учительской на столе стопка тетрадей с сочинениями, выпиши на листок, у кого какие отмет­ки». Сказала это таким тоном, будто выделила Сережу, как взрослого, как помощника. 
Галина Ивановна позже объяснила: «Мне очень хотелось «сохра­нить» урок, чтоб «струна звенела». И ясно было, что Сережу надо из клас­са удалить. Но так, чтоб ни ему, ни мне, ни классу не было больно и обидно. А уж более глубокий разговор о его поведении - потом. И разду­мья о том, как душевную чуткость попытаться воспитывать - потом. 
* 
А если бы в учительской тетрадок не было? - спросили Галину Ивановну. 

* 
Послала бы его к медсестре, - улыбнулась учительница, - медсестры никогда в кабинете нет, на перемене сняла бы его с поста. 
Группа выбрала данное решение, потому что, во-первых, оно позволило продолжить урок, не сбивая настрой учителя и детей; во-вторых, не нарушало контакта с учеником, возможности дальнейшей работы с ним. 
 
Из книги В. И. Лещинского "Педагогические задачи"